По стечению обстоятельств последние года два я оказалась вовлечена в различные проекты, связанные с историей моего родного города. Должна признаться, да простят меня краеведы, историки, архитекторы и все, кто трепетно относится к изучению и сохранению свидетельств славной летописи Бреста, но некоторые факты стали для меня в буквальном смысле открытием. Например, перенос старого города и строительство на его месте крепости. Являясь стопроцентным продуктом советской образовательной системы, я даже не задумывалась откуда «взялась» Брестская крепость. Самая «глубокая» история крепости ассоциировалась с именем генерала Карбышева, погибшего в концентрационном лагере Маутхаузен в Австрии. Героическая оборона крепости изучалась подробно, высокопарно и безусловно. Могла ли я представить, что судьба подарит мне встречу и дружбу с удивительной женщиной, прадед которой является неотъемлемой частью истории и автором возведения фортификаций этого известного всему миру сооружения.
Почти 30 лет назад я переехала жить в Вену. Звучит красиво и счастливо, но на самом деле было невероятно сложно, непонятно, непривычно, незнакомо. Друзей нет, знакомых тоже нет, знание немецкого языка на уровне реплик из советских художественных фильмов на военную тематику. Муж, видя мою растерянность, приближающуюся к панике, вспомнил, что на одной из конференций он познакомился с чудесной пожилой дамой «с русскими корнями», которая с радостью согласилась взять меня под свою опеку. Так в мою жизнь вошла фрау Марина, а если уж совсем развёрнуто, то фрау Марина Кратохвилл, в девичестве Яроши. Одна фамилия очень чешская, другая — одна из самых распространённых венгерских, что было вполне естественно на территории бывшей империи Габсбургов.
Говорила фрау Марина на чистейшем русском языке, литературно правильно, несколько старомодно, но завораживающе красиво. Во всем ее облике и в манерах поведения чувствовалась аристократическая порода в лучших ее проявлениях: простота, сдержанность, скромность. Наше знакомство довольно быстро перешло в тесное общение, а потом и в настоящую многолетнюю дружбу. Ее календарь был расписан по минутам. Мы всегда заранее планировали наши встречи. В свои 78 лет фрау Марина просто заряжала и заражала меня своей кипучей энергией, желанием увидеть, узнать, сделать. Она по мере сил и возможностей помогала всем, кто к ней обращался. После известных событий в Венгрии в 1956 году она приютила у себя сбежавшую от политических репрессий семью. В конце 80х годов в ее маленькой квартире частыми гостями были выходцы из бывшего СССР, которых она кормила, поила, помогала оформлять нужные документы, искала для них возможности трудоустройства, хлопотала о выделении социального жилья и т.п. Фрау Марина познакомила меня со своими подругами, такими же пожилыми ухоженными дамами, которые традиционно встречались каждую среду в первой половине дня в одном из венских кафе. Одна из них приходила на эти встречи со своим домашним питомцем. Этим питомцем был милый ласковый сурок.
Именно благодаря фрау Марине я узнала и полюбила Вену, научилась понимать, принимать, уважать правила, традиции, культуру и особенности ее жителей. Фрау Марина была скупа на выражение ярких эмоций, но это не в коей мере не умаляло степень ее отзывчивости, дружелюбия и теплоты по отношению к тем, кто был с ней знаком.
Единственный день недели, который фрау Марина не заполняла никакими мероприятиями или рандеву, был вторник. В течение десятилетий каждый вторник фрау Марина с утра отправлялась, как она сама говорила, «чистить пёрышки»: парикмахерская, маникюрный салон, массажный кабинет. Пропустить заветный вторник она могла только в случае отъезда из Вены. Фрау Марина не красила волосы, имела всегда идеальную укладку, напоминающую по стилю прическу нынешней английской королевы. Правда, в отличие от Елизаветы Второй, терпеть не могла шляпы, а также шапки, платки и т.п. и в любую погоду ходила с непокрытой головой. Брюки тоже не входили в ее гардероб. Она предпочитала носить юбки с разными блузками и жакетами, иногда надевала платья. Ещё она никогда не носила сапоги, ботинки и босоножки. Только темного цвета туфли на широком устойчивом каблуке. Зимний вариант туфель отличался от летнего наличием подкладки из натурального меха. Единственным украшением, которое она всегда носила, было маленькое фамильное кольцо на мизинце левой руки. Мы много гуляли по Вене пешком, но иногда она заезжала за мной на своём стареньком чистеньком серо-голубом «форде», который она ласково называла «голубчик». Ездила фрау Марина не спеша, поэтому ей хватало времени затормозить на светофоре, когда я говорила ей : « Фрау Марина, красный свет!» «Что Вы говорите? Действительно красный.», — отвечала невозмутимо моя 78-летняя подружка и плавно тормозила.
Первый раз я услышала из уст Марины фамилию Тотлебен, когда она пригласила нас к себе в гости. Дом фрау Марины находился на улице Am Modenapark недалеко от Городского парка ( Stadspark ) в самом центре Вены. Квартира была небольшой, но очень уютной. Жила фрау Марина одна. Ее муж давно умер, детей у неё не было. Квартира фрау Марины чем-то напоминала советский вариант квартиры “улучшенной планировки”: длинный коридор, по левой стороне которого были три двери в ванную с туалетом, на кухню и в небольшую комнату. Коридор упирался в уютную гостиную, из которой можно было попасть в спальню. Спальня служила одновременно рабочим кабинетом. Там стоял огромный письменный стол, который своими размерами затмевал приткнувшуюся к стенке деревянную кровать. Мебель везде была не современная, но и не антикварная. Все просто и очень функционально. Большая часть стен в спальне и в гостиной от пола до потолка была закрыта сделанными на заказ книжными стеллажами. В углу в гостиной около окна стояла огромная клетка с двумя очень беспокойными волнистыми попугайчиками. Периодически попугайчики умирали. Фрау Марина тут же заводила новых, но имена оставляла прежними. Готовить фрау Марина не умела вообще. Раз или два в неделю к ней приходила женщина, которая занималась домашним хозяйством, убирала, стирала, готовила разнообразную еду, которую раскладывала в контейнеры и ставила в морозильник. Фрау Марине оставалось только выбрать контейнер и разогреть.
В первый наш визит зашёл разговор о литературе, о книгах, и фрау Марина вдруг сказала, что у неё не доходят руки разобрать архив прадеда, где есть в том числе и его переписка с Фёдором Достоевским, и если мне интересно, она может мне эти письма показать. Оглушенная прозвучавшими именами, я только смогла спросить: «Фрау Марина, а кто был Ваш прадедушка?» — «Граф Эдуард Тотлебен». В моей голове сразу возник ассоциативный ряд: Крымская война, оборона Севастополя, Плевна, Болгария, турки. Словом, всё, что учила по программе истории в школе. Брестская крепость в этом ряду отсутствовала. Но тогда меня взволновало другое: я держала в руках личные письма классиков, адресованные генералу Тотлебену, написанные неразборчивым почерком на старой, но очень хорошо сохранившейся бумаге. По мере нашего дальнейшего общения, я стала погружаться в историю семьи моей венской подруги.
Тотлебена называли самым замечательным инженером 19го века, а Фридрих Энгельс назвал построенную Тотлебеном систему фортификационных укреплений единственной в мире по своим стратегическим возможностям. У главного военного инженера России Эдуарда Тотлебена было много дочерей (сама фрау Марина путалась в цифрах: то ли 8, то ли 12) и один сын. Три дочери были фрейлинами последней русской императрицы Александры Фёдоровны, а одна была фрейлиной Марии Фёдоровны, жены Императора Александра III. Звали ее графиня Мария Эдуардовна Тотлебен. Она удачно вышла замуж за русского аристократа Константина фон Вротновского. В 1891 году в семье фон Вротновских в литовском имении графов Тотлебен Кедайняй (прародина Радзивиллов) родилась дочь, которую назвали Натальей. Когда Наталье исполнилось 14 лет, неожиданно умирает ее мать. Через год скончался отец. Девочку опекали тетушки-фрейлины, она была представлена ко двору. Но к моменту, когда надо было уже подыскивать жениха, чинная биография благородной девицы дала трещину. «Пришла пора, она влюбилась…» Избранником молодой графини Натальи фон Вротновской стал подданный Австро-Венгрии весьма сомнительного происхождения по имени Фредерик Яроши. Он в буквальном смысле соблазнил Наталью. Они познакомились в 1912 году в Давосе, а уже в 1913 году в Мюнхене состоялось их бракосочетание. Молодожены стали жить в подмосковном большом имении Натальи, которое перешло ей по наследству от родителей. Судя по срокам, как раз перед началом Первой Мировой войны, Наталья забеременела, и в марте 1915 года на свет появилась девочка, которую назвали Марина.
К моменту рождения дочери Фредерик Яроши был арестован и сидел в тюрьме, так являлся гражданином враждебного государства. Его статус был определён, как военнопленный. В таком же статусе военнопленной была зарегистрирована в метрике новорожденная правнучка славного русского генерала Тотлебена. Наталья предприняла все возможные шаги для освобождения мужа. В ход пошли взятки, связи, просьбы влиятельных особ. В этом процессе участвовал даже Станиславский. Фредерик был отпущен на волю и вернулся в семью. В 1917 году у Натальи и Фредерика родился второй ребенок, сын Андреа.
Революция, разруха, Гражданская война, страх за жизнь близких заставили весь род Тотлебенов покинуть Россию. Наталья и Фредерик решили сначала переправить детей с няней в безопасное место. Таким образом Марина, Андреа и их няня-эстонка оказались в Юрмале. Несколько месяцев они жили одни в маленькой квартирке. Потом приехали родители, и семья в полном составе переехала в Берлин.
До приезда в Берлин Фредерик Яроши находился в охваченной послереволюционным хаосом Москве. Почему он остался в Москве, почему с увлечением погрузился в театральную жизнь? Cherchez la femme: на этот раз Фредерик Яроши магическим взглядом своих чёрных очей покорил сердце тогда еще мало кому известной, но невероятно красивой, Ольги Чеховой. Роман был бурный. В биографии актрисы о нем упоминают вскользь или вовсе исключают из жизнеописания, хотя некоторые современники были уверены, что Яроши являлся мужем Ольги Чеховой, а Марина и Андреа — это их общие дети. Такие слухи частично распространил и сам Фредерик. Уже в 30е годы, когда он жил в Варшаве, к нему в гости заглянула близкая знакомая. Она увидела у него на письменном столе две фотографии: одна фография детей, вторая — портрет Ольги Чеховой. Приятельница вежливо выразила восхищение “прелестными снимками”, на что Фредерик ответил: “ Это мои дети и моя бывшая жена, но я с ней не поддерживаю никаких отношений с момента, когда увидел на ее ночном столике портрет Гитлера”. Но несомненно одно: именно благодаря Фредерику Яроши Ольга Чехова сумела покинуть Советскую Россию. Фредерик, пользуясь своим иностранным гражданством, вывез любимую женщину из Москвы в Берлин, который в то время становится столицей культурного авангарда. Поначалу они вместе играли в знаменитом русском театре-кабаре “Синяя птица”. Фредерик Яроши, будучи членом художественного совета театра , не только занимался продвижением возлюбленной на театральных подмостках, но и обучал Ольгу немецкому языку, на котором будущий «секс символ» Третьего рейха говорить не умелa.
Мать фрау Марины знала о романе мужа. Мало того, пытаясь удержать супруга, Наталья вначале даже согласилась на совместное проживание под одной крышей с Ольгой Чеховой. Надо сказать, что будущую звезду немецкого кинематографа совсем не смущали такие отношения. Она была искренне привязана к детям своего возлюбленного, проводила с ними много времени, даже предлагала роли для маленькой Марины в своих фильмах. В какой-то момент терпению законной жены настал конец, произошла ссора и полный разрыв. Наталья с детьми переехала в Италию. Ольга Чехова стала звездой германского синематографа, Фредерик Яроши тоже прославил свое имя, но на Варшавской сцене. После Ольги Чеховой у отца фрау Марины было бесчисленное множество романов, интрижек и связей, однако до самой свой смерти мать фрау Марины болезненно вспоминала только Ольгу Чехову.
Фредерик Яроши оставил Берлин и в 1924 году переехал в Варшаву, где создал свой театр-кабаре: «Qui Pro Quo ». Автором текстов всех выступлений был Julian Tuwim. В театре блистали Eugeniusz Bodo, Hanka Ordonówna, Mieczysław Fogg, Mira Zimińska, Zula. Это был звездный час Яроши. Фредерика обожала вся Варшава. Он за короткое время очень хорошо выучил польский язык, правда, говорил с акцентом. Но неправильное произношение лишь добавляло шарма его выступлениям. Перед самой войной польское правительство наградило Яроши званием Почетного гражданина Польши. Будучи настоящим гражданином Европы, Фредерик выбрал Польшу своей духовной родиной.
После начала нацистской оккупации Фредерик не уехал из Варшавы. Во-первых, он не мог бросить свою новую родину, своих друзей в трагическое для страны времена, а во-вторых, он наивно полагал, что его кабаре будет и дальше радовать зрителей. Но немцы посчитали театр Фредерика Яроши и его выступления идеологически враждебными. Фредерика арестовало гестапо. Ему также было предъявлено обвинение в Rassenschande. Эта статья в нацистских законах предусматривала строжайшие наказания за сожительство с “не арийцами”. Фредерик каким-то чудом убежал из-под ареста, изменил документы, занимался подпольной деятельностью и даже скрывался от преследованной нацистов … в Варшавском гетто. После разгрома Варшавского восстания Яроши попал в концентрационный лагерь Бухенвальд. Бухенвальд был освобождён американскими войсками в апреле 1945 года. Многие узники лагеря спаслись потому, что перед самым приходом американцев в лагере вспыхнуло восстание, и эсэсовцы не смогли уничтожить всех заключённых. Фредерик не вернулся в Польшу. Поскитавшись по Европе, он решил обосноваться в Лондоне. Фредерик сделал несколько попыток создать свой театр, подрабатывал на ВВС, жил очень бедно в маленькой квартире со своей подругой еще по варшавскому подполью Яниной Войцеховской.. Ударом для него стало известие о решении правительства Польской народной республики лишить Фредерика Яроши звания Почетного гражданина Польши.
Фрау Марина, несмотря на то, что отец по сути никогда не жил с ними, относилась к нему с большой теплотой. После войны отец и дочь несколько раз встречались, когда Фредерик приезжал из Лондона в Швейцарию. Мать и брат фрау Марины продолжали жить в Италии. Наталья Яроши, внучка Эдуарда Тотлебена, зарабатывала на жизнь переводами, так как в совершенстве владела немецким, французским и итальянским. В конце 50х годов Фредерик Яроши получил большую денежную компенсацию от правительства Германии за “ущерб, нанесенный в годы войны”. Он решил, что часть суммы по праву должна принадлежать его единственной законной супруге Наталье. Летом 1960 года он приехал в Вьяреджо, чтобы лично передать деньги Нае (так он всю жизнь называл свою жену). Они встретились. Что произошло во время этой встречи, и о чем был разговор, никто не знает. Но вернувшись после свидания с женой в гостиницу, Фредерик Яроши почувствовал себя плохо и умер. Внучка генерала Эдуарда Тотлебена Наталия пережила мужа на 10 лет.
Брат фрау Марины прожил долгую, но очень несчастливую жизнь: образование толком не получил, семьей не обзавелся, существовал за счет помощи матери, отца и сестры. Всегда плохо видел, а к концу жизни и вовсе ослеп. Последние годы жизни провел в доме престарелых в Германии. Фрау Марина регулярно разговаривала с ним по телефону. Говорили они между собой по-русски. Иногда фрау Марина ездила его навещать. О смерти брата Марина сообщила нам летом 1999 года. Всех своих близких Марина похоронила в Вене на маленьком старом кладбище.
После окончания Второй Мировой войны территория Австрии была поделена союзниками на четыре оккупационные зоны: американскую, британскую, советскую и французскую. По такому же принципу на четыре сектора державы-победительницы разделили Вену. Один сектор, центральный 1-й район, находился под совместным управлением. Передвижение между секторами было свободным. Представителям оккупационных властей часто приходилось встречаться друг с другом для обсуждения самых разных вопросов. Для координации действий и принятия совместных решений был создан Союзнический совет из четырёх главнокомандующих. Фрау Марину пригласили на работу в качестве переводчика в американское отделение Совета. Фрау Марина стала для этой организации сущей находкой: она в совершенстве владела немецким, русским, французским и английскими языками. С американцами Марина проработала до момента провозглашения Декларации независимости Австрии в 1955 году. Она принимала непосредственное участие в переговорах союзников о судьбе Австрии, в подготовке Декларации независимости Австрии, в переговорах между американскими и советскими представителями, куда ни один австриец не был допущен. После того, как союзные войска покинули территорию страны, фрау Марина работала в Посольстве США, но уже не переводчиком, а на высокой должности начальника протокольного отдела. Выйдя на пенсию, она вернулась к переводческой деятельности и стала одним из самых востребованных переводчиков-синхронистов.
Я точно знаю, что никто из представителей Посольства СССР, а потом и России, никогда не обращался к фрау Марине с вопросами о ее прадеде, который бесспорно является знаковой фигурой в истории России. Фрау Марина по сути оставалась единственным прямым потомком фамилии Тотлебен. Болгары активно пользовались этим фактом, приглашая фрау Марину на всевозможные торжества, которые они устраивали в честь графа Тотлебена. Фрау Марина ездила в Софию, Плевну, даже в село, которое болгары назвали Тотлебен, увековечив имя генерала, сделавшего так много для обретения Болгарией независимости.
Фрау Марина умерла в 2009 году. Последние годы перед ее уходом мы общались исключительно по телефону. Из дома фрау Марина уже не выходила, к себе никого не приглашала, так как не хотела, чтобы ее видели “слабой и беспомощной”. С ней постоянно находилась сиделка. О смерти фрау Марины я узнала в один из моих приездов в Вену. Пришлось сильно напрячься, чтобы выяснить, где ее похоронили. Я не знаю, кто провожал ее в последний путь. Коллеги написали красивый некролог. Родственников у фрау Марины не было. Род Эдуарда ИвановичаТотлебена прекратил свое существование.
Я думала, что память о фрау Марине так и останется в наших семейных анналах. Однако факт прямой связи графа Тотлебена с историей возведения Брестской крепости сподвиг меня на поиски архива фрау Марины. Я уверена, что в этом архиве найдется немало интересного и исторически ценного. Часть своего архива еще при жизни фрау Марина отдала замечательной польской писательнице Анне Мешковской. Но эта часть касалась только документов, фотографий, писем и воспоминаний Фредерика Яроши. Анна Мешковска, используя подаренный фрау Мариной материал, написала прекрасную книгу о необыкновенной жизни и творчестве звезды польской сцены межвоенного периода. Кстати, Фредерик Яроши, как и многие польские исполнители и исполнительницы, часто выезжал на гастроли в города, которые потом перестали быть польскими. Вполне вероятно, что Фредерик Яроши мог выступать в Бресте. Я задала Анне Мешковской этот вопрос. Прямого подтверждения концертов или выступлений в Бресте Фредерика Яроши она не нашла, но сказала, что если таковой факт имелся, то город непременно его бы зафиксировал. Есть вероятность отыскать следы отца последней из рода Эдуарда Ивановича Тотлебена в Брестском архиве.
Что касается исчезнувшей части архива фрау Марины, я очень надеюсь, что она не пропала, и что мне удастся найти информацию, которая не только даст нам больше сведений о личности Эдуарда Тотлебена, но и расскажет о том, что и как происходило с гением фортификации в период его пребывания в Брест-Литовске.
Natalia Levine
Vienna, Austria
December 2020
P.S. В 30е годы склеп Тотлебена был вскрыт, а точнее осквернен. Останки генерала покоились в цинковом гробу. Вот этот цинковый гроб и был «конфискован для нужд индустриализации». «Содержимое» просто выбросили за ненадобностью. Однако нашлись совестливые люди, собравшие поруганный прах национального героя России и Болгарии и предавшие его земле рядом со склепом. Останки генерала Тотлебена вернулись в склеп в июне 1943 года. Торжественную церемонию перезахоронения праха выдающегося русского инженера организовали и провели представители германского оккупационного командования.
*Фотографии из семейного архива Марины Яроши опубликованы с любезного позволения Anna Mieszkowska, автора книги Mistrzowie kabaretu – Marian Hemar i Fryderyk Jarosy
05.03.2021 at 18:41
сколько неизведанного еще таится в личных архивах. Спасибо огромное за Ваше интересное исследование. Я пишу книгу о судьбах женщин немецкого происхождения в России и написал уже более 500 кратких биографий, в том числе о матери Наталии Вроновской-Яроши. Для иллюстрации ищу портрет Марии Эдуардовны Вроновской-Тотлебен.
12.03.2021 at 00:24
Да, в личных архивах таится действительно много неизведанного, и это большая удача, если такой архив не пропадает «во времени и пространстве». К сожалению у меня нет фотографии Марии Эдуардовны фон Вротновской, урожденной Тотлебен. Я не уверена, сохранилась ли она в личном архиве Марины Яроши. Но если мне встретится какое-либо изображение этой так рано ушедшей из жизни одной из дочерей знаменитого генерала, я обязательно Вам сообщу.
05.04.2021 at 16:21
Добрый день,
Спасибо Вам за этот очень интересный рассказ-репортаж. Г-жа Кратохвил-Яроши была, как мне кажется, одной из тех представительниц ранней волны нашей эмиграции, которые сохранили дух и культуру России без различных предубеждений и крайностей, к которым склонны некоторые другие, в в какой-то степени более видные (точнее, более примелькавшиеся и политически активные) эмигранты, и совмещали дух прошлого с современным. Воспитание, скромность, желание помочь, без высокопорности, высокомерия и подчеркнутого аристократизма — в Вашем рассказе вырисовывается тот очень ценный характер интеллигента старой закалки, человека просвещенного, интересного, глубокого, и по-старому светского, открытого, но не живущего в капсуле времени, не «законсервированного», если можно так выразиться, в 1917 г. Спасибо, что поделилсь воспоминаниями о таком ценном знакомстве, и грустью о его потере.
Имея несколько слабое предстваление о нормах австрийского права, хочется, из профессионального интереса, задать Вам вопрос относительно архива г-жи Кратохвил-Яроши. Как обычно складывается судьба имущества (я имею в виду именно личные бумаги и документы), имеющего историческую ценность и историческое значение, если его вледелец уходит из жизни не оставив наследников, не распорядившись данным имуществом, и не завещав его институтам (библиотекам, музеям, исследовательским центрам)?
С уважением,
Николай Г.
07.04.2021 at 23:32
Здравствуйте, уважаемый Николай!
Абсолютно с Вами согласна. Таких истинных аристократов не только по происхождению, но и по духу и воспитанию, всегда было немного, а сейчас и подавно не сыщешь.
Что касается судьбы личных архивов в Австрии, я тоже не владею вопросом с точки зрения закона, но обычно в ситуациях, когда нет родственников, нет завещания, нет особого интереса у государственных институтов ( архивов, музеев, ..), имущество забирают специальные фирмы. Они бывают маленькие и большие. Фирмы имеют договоренность с органами, регистрирующими случаи смерти, когда нет наследников и завещания. Фирме дают адрес и ее представители приезжают в дом или квартиру ушедшего в мир иной владельца и полностью освобождают помещение от всего, буквально всего имущества. Все собранное имущество переходит в собственность такой фирмы, и она вправе распоряжаться им, исходя из своей выгоды. Что-то выбрасывается сразу, что-то выставляется на продажу в специальных магазинах, которые называются trödlerladen. По сути это лавки старьевщика. Что стало с архивом Марины Яроши мне трудно представить. Я очень надеюсь, что он не попал в руки таких «старьевщиков». Пока мои попытки найти следы наследия Марины в городском архиве Вены не увенчались успехом. Последний год из-за постоянных карантинов, ограничений и других обстоятельств поиски по сути и не велись, но как только представится возможность, я их обязательно возобновлю.
07.04.2021 at 23:33
Здравствуйте, уважаемый Николай!
Абсолютно с Вами согласна. Таких истинных аристократов не только по происхождению, но и по духу и воспитанию, всегда было немного, а сейчас и подавно не сыщешь.
Что касается судьбы личных архивов в Австрии, я тоже не владею вопросом с точки зрения закона, но обычно в ситуациях, когда нет родственников, нет завещания, нет особого интереса у государственных институтов ( архивов, музеев, ..), имущество забирают специальные фирмы. Они бывают маленькие и большие. Фирмы имеют договоренность с органами, регистрирующими случаи смерти, когда нет наследников и завещания. Фирме дают адрес и ее представители приезжают в дом или квартиру ушедшего в мир иной владельца и полностью освобождают помещение от всего, буквально всего имущества. Все собранное имущество переходит в собственность такой фирмы, и она вправе распоряжаться им, исходя из своей выгоды. Что-то выбрасывается сразу, что-то выставляется на продажу в специальных магазинах, которые называются trödlerladen. По сути это лавки старьевщика. Что стало с архивом Марины Яроши мне трудно представить. Я очень надеюсь, что он не попал в руки таких «старьевщиков». Пока мои попытки найти следы наследия Марины в городском архиве Вены не увенчались успехом. Последний год из-за постоянных карантинов, ограничений и других обстоятельств поиски по сути и не велись, но как только представится возможность, я их обязательно возобновлю.