Продолжение. Первая часть.
Похоже, что многострадальные брестские мацевы ( надгробные плиты с еврейского кладбища) наконец обретут спокойствие. Каков будет окончательный проект мемориала-инсталляции (лапидария) из мацев и кто станет его автором, пока не ясно, но в настоящее время ведутся работы по приведению тысяч надгробных камней и их фрагментов в порядок. Их фотографируют, чистят, нумеруют, читают и переводят сохранившиеся надписи, составляют электронную базу. На сегодняшний день мацевы являются одним из немногих материальных свидетельств существования когда-то многочисленной еврейской общины Бреста. История возникновения еврейского кладбища связана с драматическими событиями переселения целого города на новое место из-за строительства крепости в первой половине ХIХ века. В середине ХХ века кладбище было уничтожено. На его месте, без эксгумации и перезахоронения тысяч и тысяч останков, а просто насыпав сверху и утрамбовав землю с близлежащего форта, построили стадион «Локомотив», прозванный в народе «стадион на костях». Как и когда исчезло практически незаметно для города целое кладбище с огромной территорией и тысячами надгробий? Кто отдал приказ? Кто этот приказ исполнил?
На карте 1824 года синим цветом выделены два еврейских кладбища, которые находились на территории старого города. В связи с началом строительства крепости оба кладбища были снесены. Захоронения и надгробные памятники были перенесены на кладбище в «новом» городе.
В книге Аарона Тэнцера есть глава, посвящённая истории возникновения еврейского кладбища на территории нового города. Скорее всего сведения об этом событии он почерпнул из книги Лейба Файнштейна. Вот, что он пишет: «Любой, кто знает, с каким необычайным благоговением евреи охраняют могилы своих предков, как они всегда стремятся сохранить свои кладбища и защитить их от разорения или даже заброшенности в соответствии с религиозным законом, поймет всю глубину боли, которая охватила евреев из старого города , когда пришло известие о сносе кладбища. Потому что теперь речь шла не только об отъёме жилищ у живых, но и о лишении мест упокоения мертвых, о лишении их Haus des Lebens,«дома жизни», как благочестивые евреи называют кладбище. Здесь лежали предки, здесь покоилось столько правоверных и ученых мужей с мировым именем, к могилам которых ради молитвы ежегодно совершали паломничества тысячи людей. И теперь их покой должен быть потревожен, их могилы должны будут принесены в жертву ради возведения крепостных стен и преданы забвению!»(с.55)
Далее Аарон Тэнцер рассказывает о приобретении еврейской общиной Бреста двух участков земли для двух(!!!) новых кладбищ: «В новом городе евреи сразу приобрели землю, чтобы построить два кладбища. Для одного кладбища, которое предполагалось немедленно начать использовать, был куплен участок земли, прилегающий к тогдашним границам города. Для второго кладбища, на котором собирались производить только перезахоронения со старого, был куплен участок земли, располагавшийся вблизи деревни Берёзовка, находившейся довольно далеко от тогдашних городских границ. В 1835 г. сюда были перенесены отдельные захоронения. Длинная похоронная процессия, сопровождаемая по правилам санитарных норм полицейскими, вспоминается современниками с глубокой печалью. Однако во многих случаях на новое место были перенесены только надгробия.»(с.56)
Как оказалось, первое кладбище просуществовало совсем не долго: «Кладбище рядом с городом, которое было предназначено для немедленного использования, заполнилось в течение короткого времени. Быстро растущий город окружил его домами и улицами. Поэтому правительство приняло решение закрыть кладбище и запретило проводить там похороны. Это кладбище, которое с тех пор было полностью заброшено, находилось до сегодняшнего дня посередине необычно для города широкой улицы Пивоварной недалеко от Мухавца (улица #1 во время оккупации). Многочисленные, иногда весом в сотни килограмм надгробия с частично разборчивыми надписями на иврите валяются там и поныне. Не сильно воодушевляющая картина».(с.56)
( Краеведы уже разобрались с Пивоварной и с запутанной Брестской топонимикой. В 19 в. улица с таким названием находилась около Мухавца, там, где сейчас Интернациональная. Пивоварная улица на Киевке появилась позже.)
Еврейская община была вынуждена начать использовать для захоронений свое второе кладбище, к которому тем временем тоже приблизился город. Поэтому в 1879 году община купила большую часть прилегающего участка, а на собранные пожертвования вокруг кладбища построили каменную стену высотой в человеческий рост с тремя въездными воротами и оригинальными еврейскими надписями. В книге Файнштейна написано, что когда в 1884 году начали строить большой железнодорожный вокзал и подводить к нему множество железнодорожных путей, еврейское кладбище оказалось на пути прокладывания одной из железнодорожных веток. После переговоров с железнодорожным начальством еврейская община получила компенсацию в размере 5 500 рублей, уступила часть территории кладбища железной дороге, а на полученные деньги приобрела примыкающий участок для кладбища и отремонтировала повреждённую при прокладке железной дороги часть кладбищенской стены. (Олег Медведевский «Арье Лейб Файнштейн и его книга об истории еврейской общины Бреста». )
Фрагмент польской карты с указанными местами еврейского и католического кладбищ
В Бресте в живых остались единицы тех, кто видел еврейское кладбище до его исчезновения. Сохранились редкие фотографии, вроде остались планы… Тем интереснее было прочитать о том, каким увидел киркуты ( еврейское кладбище) в 1915 году Аарон Тэнцер: « Кладбище — идеальная отправная точка для знакомства с сегодняшним днем еврейской общины Брест-Литовска. В конце концов, это почти всё, что осталось от 600-летнего, когда-то столь процветающего и гордого сообщества. Перед вами огромное поле мертвых. В центре — небольшие домики, которые здесь часто встречаются над местами захоронения раввинов и ученых, справа и слева от них безошибочно узнаваемый лес гробниц всех размеров и форм. Очень редко можно увидеть надгробие, стоящее в вертикальном положении. Из-за болотистой почвы надгробия через очень короткое время начинают заваливаться на бок. Иногда в качестве надгробий использовались и простые доски с надписями. Очень часто на надгробиях встречаются живописные изображения. Если в могиле похоронен образованный человек, то на надгробии воспроизведены цитаты из Талмуда, если похоронен менее образованный человек, тогда на камне высечены изречения из шести книг Мишны. На надгробиях левитов изображена обычная лейка, а на могилах Коэнов — руки благословения, и т.д. Очень часто можно встретить изображения животных на надгробиях тех, кто при жизни носил их имена: Лейб, Вольф, Бэр и т.д. У молодых девушек на надгробии изображен голубь, у благочестивых женщин — один из субботних подсвечников с зажженными свечами.
Современный дух уже проник и на кладбище, о чем свидетельствует появление на надгробиях фотографий, а также надписей на русском, иногда на немецком языках. Сейчас, конечно, даже мертвым не лучше, чем живым. Эта картина безлюдного запустения тому наглядное подтверждение.»(с.57)
Немецкая открытка с видом на еврейское кладбище. 1915 г.
После окончания Первой Мировой войны большинство жителей вернулись в родные пенаты. Мирная жизнь наладилась. Город был заново отстроен, почищен, отремонтирован. Еврейская община, хотя уже не такая большая, как до войны, снова заняла своё достойное место, принимая активное участие в деле развития и процветания Бреста. Однако этот период оказался не долгим. Сначала 1939 год изменил политический строй, а вместе с ним экономический и идеологический уклад городской жизни, но похороны, что на католическом, что на еврейском кладбищах проходили с соблюдением всех религиозных канонов.
Похороны на еврейском кладбище в 1940 г. Рисунок В.Н. Губенко
Мой отец первый раз увидел еврейское кладбище в 1940 году: «Довоенное еврейское кладбище занимало довольно большую площадь, ограниченную улицами Кооперативной, Тихой, Пивоварной, садами домов по улице Скрипникова. Въезд был со стороны Пивоварной. Кладбище располагалось на косогоре с подъёмом к северу примерно 12-15º, было ограждено довольно убогим деревянным забором с зарослями орешника по южной его границе. На самом кладбище росло несколько высоких сосен, больше никаких деревьев не было. С западной стороны, и как нам казалось, до горизонта – сплошной частокол мацев». То есть каменной стены, возведённой вокруг еврейского кладбища по инициативе Файнштейна в конце 19 века, уже не было.
Лето 1941 года принесло настоящую беду. Во время немецкой оккупации захоронения на еврейском кладбище прекратились. А после уничтожения узников гетто на Бронной горе и массовых расстрелов евреев в брестских дворах, хоронить на кладбище было уже просто некого. Но само кладбище стояло нетронутым. Первыми разорять его начали появившиеся в Бресте казаки. Мацевы не отличались разнообразием, надписи для посторонних оставались немыми, невозможно было по памятнику определить социальный статус хозяина. Было всего лишь несколько памятников из чёрного гранита с изображением поднятых для благословения рук. Все они были вскрыты и разорены казаками. Могилы с простыми цементными и каменными надгробиями они не тронули.
Газета «Вечерний Брест» №14 от 15 февраля 2008 года сообщила читателям о том, что в апреле 1943 года гебитскомиссар Бреста издал распоряжение о полном срытии кладбища, а надгробные памятники предлагалось использовать для мощения улиц. Но исполнителей этого приказа не нашлось среди местного населения. Мацевы продолжали стоять на своих местах, раздражая оккупантов. Впрочем, им уже было не до этого. Приближался фронт, всё чаще над городом появлялись советские самолёты, начались бомбёжки, а Брест был важным транспортным узлом, через который шло снабжение немецкой армии в направлении, где разворачивались главные сражения наступающей Советской Армии.
Немцы укрепляли ПВО города. Брест и его окрестности ощетинились зенитными батареями. Немцы широко использовали подвижные батареи, позволяя советским самолётам-разведчикам заснять их позиции, после чего меняли их расположение, и бомбы рвались на пустом месте.
Еврейское кладбище немцы тоже использовали для ПВО: на нём, в его юго-восточной части, на ровной площадке, они поставили звукоулавливающую установку. Место было открытое, удобное для прослушивания, давая возможность своевременно обнаружить приближение самолётов, определить направление и параметры их полёта.
Для команды, обслуживающей установку, были построены бункеры. Немцам пришлось снять мацевы только на этом маленьком участке кладбища. Куда они их вывезли с кладбища и как использовали — неизвестно.
Во время одного из налётов летом 1944 года прямым попаданием бомбы звукоулавливатель был уничтожен. Груда металлических обломков ещё долго, захватив послевоенное время, валялась на кладбище. Но мацевы стояли.
На карте немецкой аэрофотосъемки выделена территория кладбища с обозначенными военными объектами ПВО.
28 июня 1944 года Брест был освобождён. Городу снова пришлось заново восстанавливать разрушенные дома и улицы. Но все городские кладбища ( Тришинское, польское и еврейское) остались стоять практически невредимыми. На еврейском кладбище следы разрушений были только на месте разбомбленных немецких бункеров: четыре ямы, на песчаных откосах и кое-где на земле открыто лежали человеческие останки. Но остальная территория кладбища была, как в довоенное время, вся заставлена надгробными камнями. Пустым оставался небольшой участок в юго-западной части кладбища. Однако он и до войны был свободен от захоронений. В 60е годы на этом месте была построена станция юннатов( юных натуралистов). Старой деревянной ограды в 1944 году тоже уже не было. Орешник и несколько сосен, бывших до войны единственным «зелёным насаждением» на еврейском кладбище, тоже пропали. Остались лишь тысячи густо стоящих мацев и тропинки между ними, по которым местные жители пересекали кладбище, чтобы сократить путь. Ещё еврейское кладбище облюбовали для своих опасных забав брестские мальчишки. Там было тихо и безлюдно, никто не мешал стрелять, взрывать, поджигать. В случае опасности, можно было легко спрятаться среди надгробий.
Когда точно пропали мацевы с еврейского кладбища остаётся не выясненным до сих пор. Памятники были сняты массово, быстро, да так, что местное население не видело момент их исчезновения. Одно можно сказать точно: поздней осенью 1945 года тысячи мацев еще стояли на своих местах.
Что известно? Большинство надгробий с еврейского кладбища оказалось на территории лагеря немецких военнопленных №1284 зимой 1945-46 гг. Лагерь находился в квартале колонии Варбурга, построенной в середине 20-х годов для еврейской бедноты на средства благотворительной организации «Джойнт», а также личные средства самого банкира Феликса Варбурга. С началом немецкой оккупации всех обитателей колонии переселили в гетто, а в их домах немцы устроили лагерь для советских военнопленных. После освобождения Бреста от немецкой оккупации целый и невредимый лагерь заняли пленные немцы. Именно они сняли и перевезли мацевы на территорию лагеря. Надгробными плитами отмостили тротуары, подходы к домам, пищеблоку, площадки перед домами администрации. На кладбище остались лишь цементные и земляные холмики. Трудно было понять, почему под ноги бывших оккупантов были брошены надгробные плиты их жертв, хотя объяснение этому есть, и имеет оно исключительно хозяйственно-экономическую подоплёку. Моральный аспект сотворённого абсолютно не волновал тех, кто отдал приказ таким образом улучшить санитарную обстановку в лагере. Немецкие военнопленные были чуть ли не основной рабочей силой в опустевшем, разрушенном городе. Они занимались расчисткой завалов, строительством, ремонтом и многими другими работами. Рабочая сила была на вес золота. Но из-за ужасающих условий содержания среди пленных было очень много больных, физически и психически истощённых. Особенно много было военнопленных, больных сыпным тифом, дизентерией, простудными заболеваниями. В Брестском спецгоспитале, в лагпунктах в зимние месяцы 1945-46 г.г. сложилось катастрофическое положение, смертность была очень высокой. На уровне НКВД СССР были посланы директивы и отданы распоряжения местным властям принять незамедлительные меры для предотвращения смертности путём проведения медико-санитарных мероприятий и в первую очередь улучшения санитарной обстановки в лагере.
Лагерь немецких военнопленных по улице Минской (ныне часть Пушкинской), устроенный в бывшей еврейской колонии Варбурга. Утренний вывод пленных на работу. Отмостка перед домом управления лагеря сделана из мацев — надгробных стел, вывороченных и свезенных с еврейского кладбища. Рисунок В.Н. Губенко
После отмостки еврейскими надгробными плитами в лагере стало чисто. Летом 1946 года лагерное начальство рапортовало о значительном улучшении санитарной обстановки и снижении смертности среди пленных.
В начале 50х годов пленные немцы были отправлены к себе на родину, а колония Варбурга стала местом проживания студентов и преподавателей пединститута. Дома ветшали, не ремонтировались. Из-за аварийного состояния жильцов пришлось выселять. Колония Варбурга опустела, а потом и вовсе исчезла. Последний из 12 домов был снесён в 2016 году. На месте колонии сейчас стоят многоэтажные дома, продовольственный магазин и заброшенный долгострой. Когда начали возводить коробку супермаркета, обнаружили огромное количество надгробных камней, которые благодаря неимоверным усилиям Регины Симоненко были перевезены и складированы в одном из казематов Брестской крепости. Там они пролежали не один год. Пару лет назад их снова погрузили и перевезли на другое место .
При подготовке площадки для строительства магазина на месте бывшей колонии Варбурга. 2014 г. Фото Debra Brunner. Источник
Однако в перипетиях и злоключениях часть мацев все же уцелела, хотя и до их обнаружения, что с ними только не делали сразу после того, как они были сняты с кладбища: мостили тротуары и дорожки во дворах, закатывали под асфальт, использовали как строительный материал и качестве точильных камней.
Дорожка, вымощенная мацевами, в одном из дворов Бреста. Фото Владимира Богдана
А что же стало с кладбищем? Сначала оно превратилось в огромный пустырь. Мало кто из новых послевоенных жителей Бреста знал о том, что это место когда-то было, да и до сих пор остаётся пристанищем тысяч умерших берестейцев. Киркуты вновь напомнили о себе при строительстве стадиона «Локомотив». Когда старый стадион «Локомотив» возле станции Брест- Центральный был передан для строительства новых цехов завода «Газоаппарат», власти недолго задумывались над поиском нового места для нового стадиона. Пустырь на еврейском кладбище, рядом железная дорога, всё, как на старом стадионе.
Еврейское кладбище располагалось на косогоре с уклоном от домов на улице Скрипникова к улице Тихой в 12’-15’. Попытка снивелировать поверхность бульдозером провалилась. Его отвал начал выворачивать такое количество человеческих останков, что стройка оцепенела. Строители не знали, что глубина еврейских захоронений небольшая. О перезахоронении такого количества останков вопрос не возникал. Это означало делать новое кладбище, а выбросить же на свалку не решились, опасаясь скандальной огласки, ведь все решения о переносе стадиона «Локомотив» на новое место были известны только узкому кругу задействованных лиц. За соломоновым решением в карман не лезли: нельзя сравнять — можно засыпать землёй. Где её взять? А рядышком, срыв валы IХ-го форта. И IХ форт исчез вместе с еврейским кладбищем. Сегодня осталось не так много жителей города, кто видел и помнит IX форт. На то время творение генерала Карбышева было единственным уцелевшим укреплением с восточной стороны города, которое могло бы стать памятником фортификации.
После войны и до самой своей кончины IХ форт служил местом отдыха, купания ребят Киевки, Граевки, Берёзовки. На берегах его полноводного рва сидели рыбаки.
Землёй IХ форта засыпали ту часть еврейского кладбища, на которой разместили футбольное поле, беговые дорожки, северную трибуну, окружив всё это с трёх сторон земляным валом и подняв на 1,5-2 метра уровень новой поверхности. Западную часть не засыпали. Стадион окружили бетонной оградой, почти совпадавшей с периметром кладбища, построили спортивный зал, спортивные площадки. Стадион заработал. Легкоатлетические и футбольные соревнования разного уровня, тренировки, спортивные праздники, знамёна, бодрые марши и весёлые песни загремели над стадионом, который получил неофициальное название — «Стадион на костях», которое нисколько не смущало его руководителей.»( из воспоминаний В. Губенко)
Сейчас стадион вяло существует, используя свои не высокого качества площадки под редкие любительские соревнования, выставки собак и платные пробежки. Рядом со стадионом городские власти выделили участок, где планируется создать лапидарий из сохранившихся мацев. Хочется верить, что проект осуществится. Не так много осталось в городе действительно исторических памятников. Древние еврейские надгробия — это памятники не только умершим. Это свидетели многовековой истории города.
Здесь запланировано возведение мемориала-инсталляции (лапидария). Фото О.Медведевского