“Старшина”

В 50-е годы на улице Советской примелькалась довольно колоритная фигура грустного мужчины, одетого в летнее время в просторные штаны- балахоны с пузырями на коленях, рубашку без воротника с застёгнутыми рукавами. На могучем загривке – голова с одутловатыми, как у хомяка, щеками, на ней – кепка-блин, прикрывавшая то ли лысину, то ли обритую наголо голову. На ногах – растоптанные парусиновые неопределённого цвета туфли. Весёлые глаза на широком  лице, излучавшем доброжелательность ко всем, кто встречался с ним взглядом. Его имя для многих знавших его осталось неизвестным. Он охотно отзывался на кличку «Старшина». Как оказалось, она досталась ему, как память о его воинском звании, которое он носил в 1941 году, служа в гарнизоне Брестской крепости.

Всё дневное время «Старшина» проводил на улице Советской, которая в то время стала галереей пивных и продовольственных ларьков. От Мицкевича до Интернациональной «Старшина» ежедневно совершал их обход, неоднократно повторяемый им в течение дня, делая остановки у ларьков, возле которых всегда толпились люди с кружками в руках, запивая разговоры хорошими глотками пива. «Старшину» приветствовали, как всеобщего друга и приятеля. Не знавшие его охотно знакомились, и все наперебой старались опередить друг друга, заказывая ему один, второй бокал свежего бочкового пивка. Удовлетворившись и приятно побеседовав, «Старшина» покидал компанию, чтобы на следующем перекрёстке встретить новую и повторить всю процедуру заново.

Его история драматична и связана с событиями 22 июня 1941 года.

В субботу, 21 июня, после окончания службы бравый старшина отправился отдыхать в один из ресторанов Бреста и «отдыхал» в нём вплоть до закрытия, после чего, перегруженный алкоголем и вкусными закусками, отправился восвояси. По дороге в крепость он присел  отдохнуть на одной из уличных скамеек и заснул крепким сном праведника. Проснулся от толчков в живот чем-то железным. Оказалось стволом автомата одного из двух набредших на него немецких солдат. Война для старшины началась и закончилась одновременно. В отличие от многих своих сослуживцев, уснувших навеки в те утренние часы, старшину ждал четырёхлетний страшный гитлеровский  плен. Ему повезло. Он выжил сначала в немецком лагерях, а потом в сталинских.  Вернулся в Брест: место пленения и точку отсчета трагедии его жизни. О чем он думал, перенеся ужасы плена, тяготы и лишения статуса бывшего военнопленного?  Думал ли? А может просто радовался тому, что можно гулять по Советской.