Строительство нового корпуса Школы техничной. 1930е гг. (Из коллекции Евгения Сидорука)
“Уже в августе 1939 года в СССР были подготовлены и отобраны кадры для работы в Западной Белоруссии. Все работники, направляемые в Западную Белоруссию и Западную Украину, а также члены их семей, проходили тщательную проверку и отбирались партийным руководством и органами НКВД. Именно эти организации давало “добро” или “отказ” на работу в “свежих “ районах СССР. “Восточники” появились в Бресте почти одновременно с частями Красной Армии. Это были специалисты всех отраслей народного хозяйства. Они должны были наладить новую советскую жизнь. Ключевыми отраслями были железная дорога, электро-коммунальное хозяйство, снабжение населения продовольствием и самая главная отрасль — административное управление.
Организацией и налаживанием работы аппарата занимались партийные работники, а орудием действенного управления им служили ОЧГ (оперативно чекистские группы), которые сразу же начали очищать город от нежелательных, враждебных по их мнению, жителей.
Тюрьмы были переполнены “антисоветским элементом”. Суды и прокуратура работали в поте лица. Эшелоны осужденных изо дня в день увозили на гибель тысячи людей. Многих расстреляли на месте.
Одним из таких нежелательных граждан оказался и директор Технической школы пан инженер Бронислав Чапкевич. Последний раз пана Чапкевича видели в колонне демонстрантов 7 ноября 1939 года. Бывший директор Школы Техничной пан Бронислав Чапкевич, наверняка не по своей воле, исчез из города в 1940 году. Как сложилась дальнейшая судьба инженера Бронислава Чапкевича, его жены и детей, мне неизвестно.
Профессор Бронислав Чапкевич. Директор Школы Техничной им. Маршалла Пилсудского до сентября 1939 г.
Дом, в котором жил пан Чапкевич с семьей, будучи директором Школы техничной, был построен одновременно со всем новым комплексом зданий Школы Техничной по улице Пушкинской на месте болота в середине 30х гг. Этот проект заслуженно можно считать творческим успехом архитектора Юзефа Бараньского. Хотя в некоторых польских источниках говорится, что это творение инженера-строителя и архитектора Ежи Бэйля.
Проект здания Школы Техничной им. Маршалла Пилсудского. Архитектор Юзеф Бараньски.
В любом случае, оба эти проекты были задуманы и реализованы очень грамотно и качественно. Дом пана Чапкевича представлял собой прекрасный двухэтажный особняк, рассчитанный на комфортную жизнь одной семьи. По советской традиции вплоть до 1964 года его превратили в ведомственную коммуналку, в которой постоянно проживали три-четыре семьи.
Особняк директора Школы Техничной пана Б.Чапкевича (из семейного альбома В.Губенко)
Когда мы в 1940 году вселились в особняк Чапкевича, в доме не оставалось ни одного предмета из личных вещей семьи бывшего директора Школы техничной. Голые стены. Такое бывает в случае их полной конфискации при аресте хозяина. И еще один немаловажный факт, который говорил о печальной судьбе прежних хозяев особняка. Бронислав Чапкевич любил собак, и я знаю, что бросить на произвол судьбы своих четвероногих друзей его могли заставить только чрезвычайные обстоятельства. Похоже, что волею именно таких обстоятельственного нам в наследство достались три чистокровных, прекрасно дрессированных овчарки: Рекс, Джек и Диана. Они вскоре привыкли к новым хозяевам. Наше сосуществование было дружным и приятным. Но это продолжалось не долго. Однажды в дом явились пограничники и мобилизовали Джека и Диану для службы по охране границы. Остался Рекс. Этот пес поначалу доставлял мне много неприятных минут: он охотно впускал меня в дом и в сад, но потом не выпускал. Он ложился перед дверью или калиткой, молча наблюдая за мной. Любые мои попытки выйти он пресекал не громким, но многообещающим рычанием. Когда же я с ним подружился, Рекс стал для меня что-то вроде старшего снисходительного товарища. В июле 1940 года в доме снова появились пограничники. Они заявили, что в связи с дезертирством Джека и Дианы, они вынуждены забрать Рэкса, и увели под конвоем нашего друга. Судьба этих собак сложилась по-разному. Диана пропала. Джек вернулся и был моим верным другом, сопровождавшим повсюду нашу ребячью компанию до 22 июня 1941 года. По словам моего приятеля Вити Королева, который оставался в Бресте во время оккупации, Джек был убит осколком бомбы или снаряда во дворе техникума в первые дни войны. Рэкс, скорее всего, тоже погиб вместе со своими новыми хозяевами на какой-нибудь погранзаставе.
Верный друг. Во дворе дома пана Чапкевича. 1941 год. (Из семейного архива В.Губенко)
В течение более двадцати лет ежедневно моя жизнь была тесно связана с жизнью железнодорожного техникума и со всеми событиями, происходившими в нем за эти годы. Завязывались знакомства, дружеские отношения со многими преподавателями тех лет, мастерами, студентами, среди которых я нашел настоящих друзей. Я настолько прирос к техникуму, что считал себя его принадлежностью, хотя желания учиться в нем у меня не было. Техникум просто был моим родным домом на долгие годы.
Мои первые дни в Бресте были заняты знакомством с окружающей дом территорией. С юга, прямо к дому, подходила учебная железнодорожная ветка-тупик с путевыми и сигнальными знаками, с переводной стрелкой, так как ветка раздваивалась. Все управление производилось из добротной деревянной будки-домика с печным отоплением. Используя рычаги управления, мы с другом-соседом Вадимом открывали и закрывали семафор, диск, катались на вагонетке. Кряхтя от натуги, переводили железнодорожную стрелку.
Учебный полигон на территории Технической школы
С южной стороны двор техникума ограничивали небольшое деревянное здание старой мастерской и длинное одноэтажное каменное здание новой учебной мастерской, которое летом 1940 года еще стояло в строительных лесах. От учебной железнодорожной ветки к зданию мастерских были проложены прямо по земле рельсы узкоколейки. Строительные материалы подвозились вагонетками с опрокидывающимися кузовами. Во дворе лежали кучи песка, стояли бочки с битумом, который в них же и разогревали. Двор выглядел захламленным. Особенно много было разбросанных листов прекрасной белой с синеватым оттенком бумаги, размером А3. На ней отчетливо был виден орел — герб рухнувшего государства.
От улицы Папанина двор отделял дощатый забор и большая, примерно 200х100, яма для сжигания извести. На этом месте сейчас стоит первое, построенное в 1949-1950 гг. общежитие техникума.
У выхода во двор из западного крыла техникума стояли большие деревянные бобины с бронированным кабелем, кузнечный горн. Во время рабочего дня там заряжали аппарат для ацетиленовой сварки и лежали небольшие мешки с предметом нашего вожделенного мечтания — карбидом. Иногда нам удавалось его похитить, чтобы погреметь взрывами в яме для гашения извести.
Западное крыло техникума и его часть, выходившая на улицу Пушкинскую, были уже построены. Главные работы велись в котельной. Их в техникуме было две: по одной на каждое крыло. Снаружи пристроенные здания не были облицованы и в таком виде пребывали еще долгие годы после окончания войны.
Во дворе под оцинкованным крышей-навесом была стоянка велосипедов — основного и самого распространённое средства передвижения жителей города. Причем, брестчане ездили на велосипедах во все времена года.
Рядом с навесом для велосипедов на остатках кучи песка валялась прекрасная модель биплана с польским опознавательным знаком — шаховницей (красно-белая “авиационная шахматная доска” была опознавательным знаком польских ВВС) на крыльях и киле. Модель была изготовлена из деревянных реек, обтянутых окрашенной в зеленый цвет тканью, уже порванной во многих местах. Размах крыльев был около полутора метров. Домой утащить я этот биплан не мог. Он долго валялся, как подбитая птица, а потом исчез.
Во дворе была еще одна достопримечательность, привлекавшая наше внимание: небольшой автомобиль-грузовичок, окрашенный в яркие канареечные цвета, с блестящими ацетиленовыми фонарями-фарами, с сигнальной грушей, с цепной передачей. Он уже и тогда был музейным экспонатом, но, слегка отремонтированный и налаженный, доказал свою работоспособность Все лето грузовичок трудился, привозил в техникум мешки с цементом, с песком. Песок “добывали” в начале улицы Менжинского из пандуса моста, разрушенного немецкими бомбами начале сентября 1939 года. Эта транспортная развязка, соединявшая перекинутым мостом улицу 11 листопада (Менжинского) с Граевкой и центральным вокзалом, окончательно была снесена в 70х гг. Ныне от нее не осталось и следа
Улица 3 Мая (Пушкинская). 1930е гг. Слева железнодорожный переезд. В 1938 году на месте болота (в правой части рисунка) было построено новое здание Школы Техничной. На заднем плане — старое здание Школы. Справа — улица Панцерна(Папанина) Рис. В.Губенко
Здание техникума по улице Пушкинской продолжалось более поздней пристройкой с крылом по улице Папанина.. В 1940 году старая и новая постройки техникума отличались друг от друга тем, что старая часть была снаружи облицована. Внутри же они были совершенно одинаковы по отделке, по покрытию полов. Коридоры в зданиях были широкие. Учебные кабинеты на трех этажах были светлыми и просторными. Таким же светлым и просторным выглядел актовый зал с окнами почти до потолка. В здании был предусмотрен большой спортзал. На каждом этаже имелись фойе-рекреации. Главная широкая лестница была украшена роскошными дубовыми перилами, которые, кстати, сохранились до сих пор. Главный вход располагался на углу нового корпуса, но также был открыт и красивый старый. Полы в техникуме везде были паркетные, ухоженные, смазанные мастикой и натертые до зеркального блеска электрополотерами. Во всех помещениях, аудиториях, коридорах, фойе царил свежий, пахнущий хвоей, воздух. Входные двери из инкрустированного дуба, украшенные сверкающей латунью, открывались и закрывались мягко и бесшумно при помощи пневматического устройства.
.Строительные работы велись в течение июня-июля месяцев, захватив часть августа, но учебные корпуса и мастерская были полностью подготовлены к набору учащихся для нового 1940/41 учебного года. Одновременно к нему готовился новый преподавательский коллектив. Некоторых я помню очень хорошо. Я не видел, как начинался и прошел 1939/1940 учебный год. Но он точно состоялся. На тот момент директором техникума был назначен инженер из Гомеля по фамилии Бочковой, а Н.В. Губенко занимал должность заведующего учебной частью. Однако с июля 1940 года Н.В. Губенко стал директором техникума, а Бочковой был переведен на другое место работы.
Вспоминая тот первый учебный год техникума, Н.В. Губенко говорил, что в 1939/1940 гг в техникуме еще работали несколько преподавателей бывшей Школы Техничной, но в следующем 1940/1941 учебном году их уже не было ни одного.
Директор железнодорожного техникума инженер-полковник Н.В.Губенко. (Из семейного альбома В.Губенко)
Летом 1940 года в одной из больших аудиторий, вмещавшей около сотни человек, военные “крутили кино”. В техникум приезжала автокинопередвижка. На стену вешался экран. Фильмы демонстрировали частями, так как был только один киноаппарат.
К началу августа двор техникума был приведен в порядок и очищен от строительного мусора. Была демонтирована узкоколейка с вагонетками, убраны строительные леса у здания производственных мастерских. Осталась только их небольшая часть, которую я и мои друзья использовали для прыжков с нее на большую кучу древесных опилок с воплем: “Или пан, или пропал! Дважды не умирать!”. Эта забава называлась в нашей компании “skakac na dupe”.
В начале сентября двор техникума заполнился юношами и девушками 14-16 лет, желающих поступить в техникум. Среди абитуриентов преобладали юноши. В основном звучала польская речь, отчего казалось, что все поступающие — это поляки. Но это было не так. Просто у местного населения сохранилась привычка использовать польский язык для межнационального общения. Вскоре польский был вытеснен русским языком, которым, впрочем, многие местные довольно сносно владели.
Многие абитуриенты приезжали на велосипедах. Специально предусмотренная во дворе техникума велосипедная стоянка была заставлена до отказа. Некоторые владельцы велосипедов не расставались со своими велосипедами и ездили по двору, ловко лавируя в довольно густой толпе.
Я с любопытство вертелся среди толпы веселой, нарядной молодежи. Их смех, шутки, дружеское общение создавали впечатление, что они собрались здесь на праздник, а не для сдачи вступительных экзаменов.
Несмотря на долгую и холодную зиму, предвоенный учебный год пролетел быстро и полностью удовлетворил своими результатами преподавателей, студентов и руководителей техникума. В июне все разъехались на каникулы. Никто из нас не знал, что следующая встреча произойдет через три страшных года войны, которые не всем посчастливиться пережить.”
Внутренний двор железнодорожного техникума во время немецкой оккупации (интересная деталь: забор на фотографии тот-же, что и на кадре с собакой)
(Из воспоминаний В. Губенко)